Много разных песен у нашего народа.
Былины рассказывают о подвигах во имя счастья и
благополучия народа и государства, исторические песни —
о прославившихся людях и памятных событиях старины, баллады
поражают воображение подробностями жизненной драмы. От всех них
отличаются бытовые песни. Их темы — семья,
судьба человека, чувства и думы, навеянные повседневной жизнью. Эти песни
разнообразны, как труд людей, их обычаи и обряды.
Бытовые песни сопровождают человека всю жизнь — от рождения до смерти.
Н. В. Гоголь говорил:
«Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни
мечутся из рук в руки кирпичи и как грибы вырастают города. Под песни
баб пеленается, женится и хоронится русский человек».
«У нас народ, — писал Н. А. Добролюбов, —
сопровождает пением все торжественные случаи своей жизни, всякое дело,
всякое веселье и печаль».
Еще в колыбели дитя засыпало под байканье («баять» — говорить,
заговаривать, шептать) — пела мать, сестра, бабушка или нянька. Ребенок
становился больше — его забавляли песнями о сороке-белобоке, петушке, об
Иванушке-Иване, у которого ворота крашены, веретья-столбы точены, о
кошкином доме. Эти веселые песенки-стишки не только
забавляли — они по-своему учили, даже в нушали правила поведения.
Щедрая белобока накормила всех, только один остался без каши, лентяй:
А ты, мал-маленек,
За водицей не ходил,
Дров не носил,
Кашки не варил.
Человек вырастал, и песня следовала за ним в его семейную жизнь, в
его взрослые заботы и веселье. Ни один из праздников не
обходился без пения. Новый год встречали с надеждой на доброе житье:
чтобы был «двор скота», чтобы водилась «светлая» денежка.
Гадали о грядущей судьбе и пели о курочке, что вырыла «золот перстень», —
предвещание замужества; о серебряной щуке — предречение богатства; о
снаряженных санях — об отъезде в дальнюю дорогу.
На веселой масленице звучали песни и о самом празднике;
масленицу называли ласково: «перепелочкой», «касаточкой», величали —
«честная, широкая масленица».
Весну встречали песенными закличками (от слова
«закликать» — призывать) о жаворонках, кулике, пчелах. Представляли
себе весну «дорогой гостьей», которая приехала на сохе и бороне.
Когда сходил снег и на березах распускались листья, водили хороводы
и в песнях упоминали густую листву: хотели, чтобы такой же густой была и
пшеница.
Пением облегчали тяжелый труд в поле. Недаром говорилось: «Беседа дорогу
коротает, а песня — работу».
Благодаря песне уже в юности человек приучался по-особому смотреть на
мир, замечать прекрасное: затуманенное красное солнце, ветер, который
клонит к земле березу, темную ночь и ясные звезды в небе.
Даже в обыденную речь проникали песенные образы. Пожилая женщина в
северной деревне и теперь еще при встрече назовет парня «ясным соколом»,
а девушку — «белой лебедью».
Собирался ли молодец жениться, и его свадьба, начиная от сватовства до
так называемых «отводин», когда молодые после пира спустя время навещали
тестя и тещу, вся сопровождалась пением.
Горько причитывала на свадьбе невеста. Она плакала и
тогда, когда с охотой, никем не принуждаемая шла замуж. Таким был
обычай, и нарушать его было нельзя: обидятся родители да и соседи станут
говорить — мол, дочь мало любила родной дом.
В семейных песнях пели о домашних неурядицах, несчастьях и редко —
совсем редко — о счастье. Перед нами встают картины старинного
житья-бытья. Люди делились заветными мыслями о том, что составляет
истинную ценность человеческих отношений, объясняли, почему надо
считаться с сердечными влечениями человека.
Тяжкую скорбь по безвременно умиравшем близкие выражали в похоронных
причитаниях. Столь же скорбными были песни о вдовьей и сиротской доле.
К этим песням больше всего относятся слова пословицы: «Песня — правда».
Отлетела моя матушка,
Оставила меня жить в горюшке!
Как я без тебя буду жить,
Я еще молодешенькая… —
плакала сирота.
Страшное горе приносила народу рекрутчина — набор в солдаты. В старину
служили двадцать пять лет: уходили молодые — приходили старые. При
проводах рекрутов запевали особые песни и причитали, как на похоронах:
проклинали царских чиновников, «великим несчастьицем» называли службу.
Как, однако, ни была тяжела жизнь, оставалась неистребимой шутка. В
песнях смеялись над незадачливыми людьми, над неумелыми работниками.
Юмор шуточных песен неистощим. Нарочито серьезно
оплакивается смерть комара: свалился он с осинки, и долгие ноги
«большеглазенького» не входят в скорлупку-гроб. Рассказывается о
спесивой сове — рассердилась на воробья: отдавил ножку.
Ведется рассказ о Дуне-тонкопряхе: ткет холст, а люди думают — рогожу.
Шуточные песни не обижали — они учили.
В старинных песнях народа встречаются теперь малопонятные, а порой и
совсем непонятные слова, как в припеве «Ой, дидо, ой ладо!».
Даже целая прибаутка сделалась припевом:
Шары, бары, растабары,
Белы снеги выпадали,
Серы зайцы выбегали,
Охотнички выезжали,
Красну девку испугали:
— Ты, девица, стой,
Красавица, пой!
|