Мне кажется, что я даже слышу ваше решительное «нет!». Что же это за карнавал, в котором нет ярких красок и цветов, нет людей в смешных костюмах и масках, нет карнавальных шуток, тайн и загадок, без которых не обходится ни один карнавал.
Так вот, друзья мои, те, кто так думает, — ошибается. Такой карнавал существует, и в нем есть все. И шутка, и смех, и яркие карнавальные маски. Мало того, на этом карнавале, как и на любом другом, присутствуют и люди без карнавальных костюмов. И этих людей сразу можно узнать. Тем более, что их знает весь мир.
Есть на этом карнавале и тайны, и загадки, которые нужно разгадать.
Все это делает музыка. Один только рояль, как и в «Картинках с выставки» Мусоргского.
Итак, поднимем крышку рояля, пригласим пианиста и отправимся на «Карнавал» немецкого композитора Шумана.

… Веселые, торжественные фанфары возвещают нам, что праздник уже начался. Вот он, непременный участник всех карнавалов — вальс. Затем музыка изменилась, рояль зазвучал взволнованно и страстно… Мы, кажется, услышали чей-то разговор. О чем он? Нет, не будем подслушивать чужие тайны. Скорее дальше, за пестрым и ярким хороводом. Звучит уже не вальс, а задорный подпрыгивающий галоп.

Закончилось вступление к «Карнавалу».
Теперь будем рассматривать маски.
… Нехорошо смеяться над грустным человеком. Но удержаться от смеха трудно — уж очень неуклюж этот человек. Вот он бродит среди толпы и каждую минуту на что-то натыкается, падает. Чем-то он напоминает нам гномика из «Картинок с выставки». Но только гномик был деловитым, серьезным, а этот — унылый и какой-то ленивый. Это музыка рисует нам его таким — медленная, словно нехотя сыгранная фраза, и сразу же ее обрывает другая, коротенькая — из трех нот, громких и резких. Помните, в «Гноме» была очень похожая музыка. Но только там она была энергичная, а здесь вялая, медлительная.
Да! Удивительно нелепая фигура встретилась нам на карнавале. А ведь вы очень хорошо знаете эту маску. Вы встречались с ней, когда читали «Золотой ключик» Алексея Толстого. Это Пьеро. Бродит среди веселых гостей, скучает… Казалось бы, ему здесь и быть не хочется. А ведь ни один карнавал без него не обходится.
Ну, а там, где Пьеро, там ищи и его обязательных спутников Арлекина и Коломбину. (Пьеро, Арлекин, Коломбина и другие маски /Бригелла, Панталоне, Смеральдина/ — итальянцы. Они существуют в Италии с незапамятных времен. Это традиционные героя веселых народных итальянских комедий. Такие комедии называются «комедии масок», или еще «комедии дель арте»)
Эта троица всегда неразлучна.
Неразлучна? А почему же в «Золотом ключике» один только Пьеро? Где же остальные?
А они там есть, друзья мои, только зовут их иначе. Ведь озорной деревянный мальчишка, непоседа и хитрец Буратино очень похож на Арлекина. А место Коломбины заняла кокетливая, хорошенькая Мальвина.
Значит, и здесь, на карнавале, они тоже втроем.
Так и есть.
Живая, легкая и чуть поддразнивающая музыка. Вот он, насмешник и весельчак Арлекин! Так и видишь перед собой эту изящную фигурку в пестром трико. Сквозь прорези маски блестят лукавые живые глаза. Этот не станет спотыкаться на каждом шагу. Слышите, как озорно взлетает музыка… несколько легких шагов — и взлет, прыжок. Еще, еще… Только что был здесь, и вот его уже нет.
А где же Коломбина? О, эту хитрую кокетку не так-то просто найти. Подождем…

Нежная, мечтательная музыка… Познакомьтесь, пожалуйста.
Это — Эвзебий. Он мечтатель и фантазер. Любит погрустить, побыть один, подумать. Больше я вам пока ничего о нем не скажу. Только одно. Запомните — это маска. А кто под ней скрывается?.. Тсс, молчание. На карнавале всегда бывают тайны.
Еще один незнакомец. Его музыка порывистая, горячая. Она совсем другая, чем у Эвзебия. Трудно представить себе более разные характеры. А между тем Эвзебий и Флорестан (так зовут второго юношу) очень большие друзья. Один не может и минуты пробыть без другого, словно у них одно сердце, одна душа… Ну вот, чуть не проговорилась. Ведь Флорестан — это тоже маска.

ЗАГАДКИ СФИНКСОВ

А вот это очень интересно. Эту тайну я открою вам сразу же, не дожидаясь конца карнавала.
Этот музыкальный номер называется сфинксы. Ну, а там, где сфинксы, там без загадок не обойтись.
Если вы помните, у знакомого вам по греческой мифологии сфинкса были три загадки. Здесь их тоже три. Музыка этих загадок довольно странная. Говоря точнее, это и не музыка даже — три очень небольшие музыкальные фразы. В первой фразе-загадке — четыре ноты; во второй — три; в третьей — опять четыре.
Теперь будьте очень внимательны. ( Только давайте договоримся сразу же: нам придется вспомнить названия и значения нот, которые вы учили в школе, на уроках пения. Без этого вам не разгадать загадки сфинксов.)
Для того чтобы приступить к разгадке, нужно знать так называемые «буквенные» обозначения нот (кроме обычных названий — до, ре и т. д., существуют еще и буквенные). Знать все обозначения вам, пожалуй, сейчас не нужно. Захотите — заглянете в учебник музыкальной грамоты и там найдете все обозначения. Я же назову только те, которые нам сейчас понадобятся.

Итак, нота «до» обозначается латинской буквой С (це); нота «ми»—буквой Е; нота «си»—это Н (аш); а буквой А  бозначается нота «ля».
Еще одно. Когда к ноте прибавляется бемоль, обозначение становится несколько иным. Так, ля бемоль обозначается как Аа (ас); а ми бемоль — Ез (ее).
Вот ноты первой загадки:

Подставим под них буквенные обозначения.
Ми бемоль это Ез, так произносят и просто звук S. До обозначим буквой С. Под ноту си подставим Н и, наконец, ноту ля обозначим буквой А. Значит — SСНА. В немецком языке первые три буквы читаются как Ш. То есть первая буква фамилии Шумана, а буква А, которая также встречается в его фамилии, — тоже «музыкальная» буква: ею обозначается нота ля. Вот мы и разгадали первую загадку сфинкса. Это музыкальные буквы фамилии Шумана.
Теперь вторая и третья.

Ля бемоль—А§, ну а дальше ясно—то же, что в первой загадке: СН. Читается все это (в том и в другом случае) как «аш», потому что сочетание sch в немецком языке читается как Ш. Знаете, что это такое, Аш? Это название немецкого городка, в котором жила девушка, по имени Эрнестина. Шуман был в нее влюблен, когда писал свой «Карнавал».
Значит, и эти загадки мы разгадали.
Но оказывается, разгадали-то мы их не до конца. Самое важное осталось пока неизвестным.

Если сыграть на рояле все три фразочки сфинксов, а потом внимательно вслушаться в музыку «Карнавала», то можно услышать их в каждом номере. Только они будут каждый раз в другом наряде, замаскированные (на то и карнавал!). Они будут звучать то медленно, то быстро, то в мелодии, а то в аккомпанементе, и хотя найти их не так-то просто, но именно эти четыре ноты — основа всей музыки «Карнавала».
Вот и все. Трудно? Ничего, привыкайте открывать музыкальные тайны, если хотите полюбить музыку по-настоящему.

КАРНАВАЛ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

А карнавал продолжается. Вот бабочки.
Весело и немного суматошно, в высоком звонком звучании рояля бегут, сталкиваются и снова разбегаются небольшие пассажики. А сопровождение певучее, плавное… Красиво! Покружились в танце бабочки и улетели. А на смену им, танцуя, выбежала другая группа масок. Одна маска одета буквой S (ес), другая — буквой А… Можно не продолжать? Ведь мы только что познакомились с этими буквами. Только там они были таинственно неподвижными, а здесь весело танцуют.

А теперь попрошу вас пройти вот сюда. Здесь собралась группа людей без карнавальных костюмов и масок. Это друзья Шумана. Подойдем к ним поближе, познакомимся.
Вдохновенно и трогательно запел рояль. Мелодия льется свободно, широко и чуточку задумчиво. Эту молоденькую девушку-подростка друзья зовут Киариной. Она сама придумала себе это имя. На самом деле она Клара, Клара Вик. Ученица и приятельница Шумана. Пройдет время, и она станет знаменитой пианисткой Кларой Шуман. Да-да! Эта девочка — будущая жена композитора Шумана. Они вдвоем приедут в Россию, и в Петербурге, в доме Энгельгардта, Клара Шуман даст несколько концертов. Об этих концертах с восторгом будут вспоминать все русские музыканты того времени.
А кто это с ней рядом?
«Шляпы долой, господа! Перед вами—гений!»—так сказал об этом человеке Шуман. Сказал тогда, когда этот человек был еще очень молод, когда его музыку знали еще очень немногие. Музыку? Значит, этот человек композитор? Совершенно верно.
Что же нам напоминает музыка, изображающая этого человека? Пожалуй, вот что — прелюдии Шопена. Те же мелодические обороты, то же настроение—лирическое и немного грустное, та же поэзия звуков, так же поет рояль…
Да, друзья мои, это Шопен.

Еще один музыкальный портрет. Познакомьтесь с Эстреллой. Она же Эрнестина фон Фриккен. Да, это та самая Эрнестиаа — властительница дум молодого Шумана, — которая проживает в небольшом немецком городке с коротким названием Аш. Живая, решительная и в то же время нежная и изящная, она очаровательна, эта девушка. Такой ее видел в то время Шуман. Такой он и нарисовал ее в музыке.
Не кажется ли вам, друзья, что Эстрелла-Эрнестина была бы хорошей подругой Флорестану — у них такие похожие характеры. А вот Киарине, наверное, понравился бы мечтательный, спокойный Эвзебий…

Снова проходят перед нами маски… Наконец-то! Вот она, Коломбина. И, конечно, не может без проказ. Музыка лукавая, дразнящая — Коломбина танцует… А кто ее партнер? Вот он — смешной старик Панталоне. Это тоже один из героев итальянской комедии масок. Коломбина подшучивает над стариком Панталоне, кокетничает с ним и, конечно же, убегает от него — зачем он ей, когда где-то здесь ее Арлекин.
Кружатся в вальсе пары. Вальс мягкий, задумчивый, чуть сентиментальный. Он медленнее, спокойнее, чем тот, который звучал в начале.

Еще один человек без маски в этой пестрой толпе.
Пока все танцуют, мы подойдем к нему.
… Как странно зазвучал рояль! Такие стремительные резкие скачки, такое неудержимое, вихревое движение скорее подошло бы скрипке в руках большого мастера, виртуоза…
Маэстро Паганини! И вы пришли на этот карнавал?
Простите, пожалуйста, вы не встречали нигде композитора Шумана? Нам обязательно нужно его найти. Должен же он быть на этом карнавале.
Снова звучит нежный вальс. А Эвзебий и Флорестан, как всегда, о чем-то спорят. Не могут они без споров.
Жаль, что нет маэстро Раро. Он сразу бы примирил их.
А кто такой маэстро Раро?
Внимание, друзья! Мы подошли к разгадке последней тайны карнавала.
Торжественно и гордо зазвучала музыка. В этом марше чувствуется какой-то воинственный задор. Началось финальное шествие.
Но куда же делись маски? Панталоне, Пьеро, Коломбина, бабочки?.. Их больше нет. Карнавал окончен. Сейчас здесь плечом к плечу встали члены «Давидова братства». Среди них вы найдете и Шопена, и Клару Вик, и Паганини…
В «Давидово братство» принимают всех тех, кто своим искусством борется против пошлости, дурного вкуса, дешевых успехов; против тех, кто мешает всему светлому, новому.
Как? И в этом шествии нет Шумана? Этого не может быть. Ведь он же основатель этого братства и самый главный борец за настоящее прекрасное искусство.
Внимательнее смотрите, друзья! Видите, здесь Эвзебий и Флорестан. А человек, идущий с ними рядом, — это и есть мудрый маэстро Раро, их старший друг и учитель.

Снимите маску, Эвзебий! Карнавал окончен! О! Здравствуйте, композитор Шуман. Наконец-то мы встретились. Скажите, а кто же одет Флорестаном? Это тоже вы?! Ну познакомьте нас с маэстро Раро….
Снята последняя маска — и под ней то же, знакомое всему миру лицо гениального немецкого композитора Роберта Шумана.
Все они: и Флорестан, и Эвзебий, и маэстро Раро — плод фантазии. Их выдумал Шуман, когда начал писать свои статьи в «Новую музыкальную газету». Ведь Шуман не только композитор. Он был замечательным музыкальным критиком (можно было бы сказать музыковедом, но этого слова тогда еще не существовало). Он писал эти статьи от имени трех своих героев. Первая его статья была о Шопене. Именно в ней были сказаны те пророческие слова: «Перед вами—гений!» А начиналась она так:
«Эвзебий тихо вошел в дверь…»
Да, мягкий, поэтичный Эвзебий не смог бы никогда «помчаться по залитой лунным светом улице», как это сделал Флорестан после разговора о музыке молодого Шопена в этой же статье.
Естественно, что Флорестан и Эвзебий часто спорили, и когда спор их становился очень уж бурным, вмешивался маэстро Раро — вдумчивый и знающий музыкант. Он примирял друзей, учил их, спокойно объяснял то, что они не могли понять.
Представляете себе, как интересно было читать такие статьи? И какими они были разными, ведь их писал то один, то другой, то третий, то все вместе они обсуждали какое-то произведение.
Но и тот, и другой, и третий — все это был Шуман. Это были его мысли о музыке, во всех трех жила его душа, в каждом из трех раскрывались разные стороны его характера.

В юности Шуман был очень веселым человеком, неистощимым выдумщиком. В музыке «Карнавала» это чувствуется особенно сильно. Вот что писал русский композитор и критик Ц. Кюи, когда услышал «Карнавал»:
«Нужно было иметь неисчерпаемый талант Шумана, чтобы так беспечно и в таком количестве расточать его в одном произведении».

А теперь о «Давидовом братстве». Его никогда не существовало на свете, его Шуман тоже выдумал. Но ведь во все века, во все эпохи оно все же существовало, это незримое братство. Во все времена настоящие художники, музыканты, поэты восставали против пошлости, против подделки под настоящее искусство.

Ребята, мои дорогие, вы ведь тоже можете стать членами такого братства. В нем могут быть не только художники, но все, кто любит и понимает настоящее искусство, кто не хочет мириться с грубыми подделками под него. Все, кто хочет, чтобы никогда не плавали больше по грязно-синему холщовому озеру толстые неуклюжие птицы, которых почему-то нужно считать лебедями (а такие картинки, что греха таить, иногда еще встречаются). Все, кто не хочет, чтобы пошлым мотивом и низкопробными стихами оскорбляли прекрасные человеческие чувства, природу, цветы (а ведь, к несчастью, именно об этом часто поется в плохих эстрадных песнях).
Почему против всего этого нужно бороться? Не только потому, что это плохо, а главное потому, что это очень вредно. Такое «искусство» засоряет голову и душу, размагничивает волю, обедняет человеческие чувства.
Теперь вы понимаете, почему я заканчиваю наш первый разговор о музыке «Карнавалом» Шумана? Как видите, на веселом карнавале раскрываются иногда очень и очень серьезные тайны.